JewEurope
С недавних пор участие в еврейских проектах стало своеобразным хобби. То мое увлечение закидывает меня в Израиль на пять недель во время операции Нерушимая скала, то я отправляюсь на собеседование на программу по личностному росту, то увязаю в составлении генеалогического древа и вместе с проектом RodNя отправляюсь в экспедицию по Германии и Чехии. С друзьями я ограничиваюсь объяснением – «это еврейская тусовка», и каждый раз надеюсь, что будет классно. Так оно и выходит…
Отправная точка
Каждый раз, отправляясь в поездку, обещаю себе делать заметки каждый день. Как думаете, что случается с такими обещаниями? В лучшем случае они заменяются фотографиями с разными фильтрами в Instagram и короткими записями в Twitter. В худшем – делаю пересказ поездки во время единичного просмотра того, что запечатлел фотоаппарат. Честно говоря, я не отличаюсь особым талантом по составлению композиции, экспозиции, настройке света и тени, яркости и контрастности. Скорее всего, я предпочту оставить все на откуп техники, чтобы она просто запечатлела те места, которые мне приглянулись больше всего. Будь то лошадиные головы, торчащие из окна над соседним кафе, или что-то действительно стоящее, вроде старинной еврейской школы, ешивы, в городе, куда вряд ли доведется снова вернуться. Сейчас спустя месяц после поездки в Германию и Чехию, просматривая снимки из одноименной папки на компьютере, припоминаются совершенно разные отрывки путешествия…
Первый и последний день всенепременно ассоциируются с усталостью от проделанной дороги, со встречами, знакомствами и расставаниями. Такие дни волнительны: боишься опоздать на самолет, а когда меняют обратный рейс из-за забастовки пилотов Lufthansa, то это вообще может испортить все впечатление от поездки, если бы не поддержка окружающих. Но если отбросить в волнение в сторону, то именно в часы полета особенно четко начинаешь понимать, почему, как и зачем ты оказался в другой стране, чтобы изучить историю еврейских общин Европы?
Сомневаешься по поводу того, как все это может относиться лично к тебе, если не брать в расчет весь пафос европейского еврейства и его влияние на жизнь Европы. Сидя перед незнакомыми людьми – рассказываешь о единственной «реликвии», которая косвенно относится к еврейским традициям твоей семьи – свадебный альбом бабушки и дедушки. Другие участники группы показывают фотографии семейной шкатулки, кипы, ложечки, список книг из семейной библиотеки… Вроде бы все это мелочи, однако вдохновляет на предстоящие переезды на автобусе от одного немецкого города к другому.
Трудности перевода и произношения.
А впрочем,…просто наслаждайтесь поездкой!
А впрочем,…просто наслаждайтесь поездкой!
Череда труднопроизносимых названий немецких городов – своеобразный challenge как для экскурсовода Алекса Табака, так и для участников проекта. В большинстве случаев отмахиваешься фразой – «ну, в общем, вы поняли, о чем я» и просто наслаждаешься прогулкой по городу, рассматривая старинные немецкие здания.
В Трире, основанном еще в XV веке, найти еврейский квартал просто. Ищешь главную площадь, находишь поблизости надпись Judengasse, проходишь под аркой – и вуаля, вы на месте! Позже оказывается, что эта схема с погрешностью в плюс-минус пятьсот шагов с легкостью применятся и в других городах. Здесь ты пытаешься прислушаться к тому, что тебе говорят стены. Со стороны такое упражнение выглядит, пожалуй, очень странно. 25 человек, в футболках проекта, пытаются найти частичку себя в старинном европейском городе. Казалось бы, это очень похоже на театр абсурда, хотя далее сюжет развивается по классическим канонам – оказывается, что здесь жили предки нескольких участников группы. Когда мне сообщили, что мои предки могли жить неподалеку от Нюрнберга, я была в замешательстве и удивлении. Но, определенно, услышав нечто подобное, чувствуешь прилив энтузиазма к дальнейшему построению своего генеалогического дерева.
В Трире, основанном еще в XV веке, найти еврейский квартал просто. Ищешь главную площадь, находишь поблизости надпись Judengasse, проходишь под аркой – и вуаля, вы на месте! Позже оказывается, что эта схема с погрешностью в плюс-минус пятьсот шагов с легкостью применятся и в других городах. Здесь ты пытаешься прислушаться к тому, что тебе говорят стены. Со стороны такое упражнение выглядит, пожалуй, очень странно. 25 человек, в футболках проекта, пытаются найти частичку себя в старинном европейском городе. Казалось бы, это очень похоже на театр абсурда, хотя далее сюжет развивается по классическим канонам – оказывается, что здесь жили предки нескольких участников группы. Когда мне сообщили, что мои предки могли жить неподалеку от Нюрнберга, я была в замешательстве и удивлении. Но, определенно, услышав нечто подобное, чувствуешь прилив энтузиазма к дальнейшему построению своего генеалогического дерева.
Майнц впечатлил необычностью местной синагоги, построенной в форме букв из алфавита иврита и стоящей на отдельной площади. Это необычное здание сразу вызвало море комментариев: «непонятное», «странное», «необычное», «классное». Проводя аналогию с историей, подмечаешь, что возможно именно так в Средневековой Европе и относились к еврейским общинам. «Непонятные», потому что со своими традициями, со своей верой и своим языком, а, следовательно «странные» и будет лучше отселить таких людей в отдельный микрорайон. Такие люди «необычные», потому что они и врачи, и адвокаты, и успешные меценаты. Ну и «классные», поскольку платят местным правителям за проживание на этой земле. Я утрирую, конечно, но все же вышеперечисленное берет верх и кажется, что город дает крошечную частичку себя для местных евреев. Ни о какой интеграции, если говорить современным языком – и речи быть не может!
Приехав в Вормс и Шпайер, заходишь в местные старые синагоги, они же крупнейшие школы еврейской мудрости. Когда-то давно здесь изучали Тору и Талмуд, и ты пытаешься уловить нечто духовное, изучая несколько коротких текстов из Бейт-Мидраша. Спускаешься в микву и представляешь, как десять столетий назад местные жители делали то же самое. Сейчас это только музей, но стены хранят прошлое, и пытаешься его прочитать…
Переместившись мыслями в настоящее, оказываешься во Франкфурте. Идешь в «кошерном» платье в современную действующую синагогу, а затем пешком, как на Таглите, отправляешься на шаббатний ужин. Честно говоря, я не ожидала такого теплого приема от франкфуртской общины! Вспоминая совдеповский язык – настоящая дружба народов: здесь и немцы, и русские, и украинцы, и белорусы, и израильтяне сидят за одним столом и поют субботние молитвы. Этакое единение прошлого, о котором только пару часов назад рассказывали на экскурсии, и настоящего.
Страшное прошлое современного города
Пятничное утро во Франкфурте встретило обманчивым солнцем. Да и вообще всю поездку погода не радовала. Обещанных Gismeteo за пару дней до поездки +24 – не случилось. Поэтому из всех вещей, что были в чемодане, неустанным путником стала толстовка.
Закутавшись в самые теплые вещи, которые были с собой, мы направляемся на современное еврейское кладбище. В такие моменты трепет перемешивается с щемящем чувством в груди. Ты видишь бетонную стену и маленькие таблички с именами людей из общины, которых в годы Второй мировой увезли в разных направлениях в лагеря смерти. Годы смерти указаны не везде, вместо них стоит город, в котором погиб человек. Еще более страшное чувство окутывает, когда видишь череду и двадцати-тридцати-сорока таких маленьких надгробных плит с одной и той же фамилией. Мысленно пытаешься представить, что где-то здесь неподалеку жили люди с фамилией Кац. Они работали, покупали свежие фрукты и овощи на местном рынке, устраивали семейные обеды, отводили детей в школу, а по пятницам встречались в синагоге и вместе читали молитвы. Но в какой-то момент их жизнь оборвалась. Их увезли на поезде для якобы «лучшей, более комфортной жизни». И, к сожалению, именно так их история прервалась.
Закутавшись в самые теплые вещи, которые были с собой, мы направляемся на современное еврейское кладбище. В такие моменты трепет перемешивается с щемящем чувством в груди. Ты видишь бетонную стену и маленькие таблички с именами людей из общины, которых в годы Второй мировой увезли в разных направлениях в лагеря смерти. Годы смерти указаны не везде, вместо них стоит город, в котором погиб человек. Еще более страшное чувство окутывает, когда видишь череду и двадцати-тридцати-сорока таких маленьких надгробных плит с одной и той же фамилией. Мысленно пытаешься представить, что где-то здесь неподалеку жили люди с фамилией Кац. Они работали, покупали свежие фрукты и овощи на местном рынке, устраивали семейные обеды, отводили детей в школу, а по пятницам встречались в синагоге и вместе читали молитвы. Но в какой-то момент их жизнь оборвалась. Их увезли на поезде для якобы «лучшей, более комфортной жизни». И, к сожалению, именно так их история прервалась.
Франкфурт не похож на другие города, которые мы осмотрели за время экспедиции. Он практически полностью был разрушен во время войны. Здесь мало «исторических красивостей», как я это прозвала про себя. Несколько старинных церквей и башен довольно скромно выглядят на панораме бесконечных небоскребов, телебашни и, кажется, безграничного аэропорта, которым так знаменит этот город. Здесь течет жизнь в своем немецком ритме, но вряд ли захочется здесь остановиться надолго. Скорее это пересадочный пункт, где ждет продолжение путешествия.
Гений места
В Оппенгейме мы остановились часа на три, кажется. Но те ощущения, которые подарил этот маленький уютный город – незабываемы.
Поднимаясь в горку, конечно, надеешься увидеть сверху нечто прекрасное, но когда за оградой замка перед тобой открывается вид на виноградник, старую протестантскую церковь и Рейнскую долину, то в лучах солнца ты забываешь обо всем. Рассказ об этом месте у меня напрочь вылетел из головы, зато наконец-то пришло осознание фразы «гений места», о котором уже пару дней говорил Алекс Табак. Сидя на каменном приступке, откуда открывается невероятно красивая панорама, чувствуешь, какую-то внутреннюю принадлежность к этому месту. Пусть здесь и не жили конкретно мои родственники, но вполне можешь представить, как пять-шесть столетий назад здесь жили знатные дамы, которые каждое утро совершали моцион и любовались тем, что происходит за окном…
Именно в этом городе я пожалела, что не владею, как следовало бы, настройками фотокамеры. Снимки получились засвеченными, а потому не в полной мере передающими ощущение легкости и запаха спелого винограда…
Поднимаясь в горку, конечно, надеешься увидеть сверху нечто прекрасное, но когда за оградой замка перед тобой открывается вид на виноградник, старую протестантскую церковь и Рейнскую долину, то в лучах солнца ты забываешь обо всем. Рассказ об этом месте у меня напрочь вылетел из головы, зато наконец-то пришло осознание фразы «гений места», о котором уже пару дней говорил Алекс Табак. Сидя на каменном приступке, откуда открывается невероятно красивая панорама, чувствуешь, какую-то внутреннюю принадлежность к этому месту. Пусть здесь и не жили конкретно мои родственники, но вполне можешь представить, как пять-шесть столетий назад здесь жили знатные дамы, которые каждое утро совершали моцион и любовались тем, что происходит за окном…
Именно в этом городе я пожалела, что не владею, как следовало бы, настройками фотокамеры. Снимки получились засвеченными, а потому не в полной мере передающими ощущение легкости и запаха спелого винограда…
Таинственная Злата Прага
Вишенкой поездки была Прага. Она разительно отличается от тех городов, что мы успели посетить в Германии. Все такое цветное, яркое, и такое «пряничное». По улицам этого города так и хочется гулять! Конечно, могут напугать старые легенды, например о Златой улочке, где алхимики пытались сотворить философский камень, или о Големе, который заточен в одной из местных синагог XIII века. К тому же многие путеводители называют Прагу таинственным мистическим городом, то ли из-за Карлова моста с его чернеющими от времени башнями, то ли из-за скелетов на астрономических часах в центре города… Для меня же Прага, что бы о ней ни говорили, остается златой, светлой и абсолютно не пугающей. Я была здесь пять лет назад, и тогда влюбилась в этот город. И на этот раз ничего не изменилось.
Здесь ощущается дуновение социализма, но есть также и «евпропескость», которую непременно замечаешь в любом городе Старого света. Прагу почти не затронула война, она сохранила свою историческую красоту, которая ожидает тебя за следующим поворотом на маленькой улочке. Что самое удивительное, красота может скрываться там, где ты этого совсем не ожидаешь. Например, современная испанская синагога – это неприметное бетонное здание, однако внутри все в золоте и орнаменте от пола до потолка!
Еврейский квартал в Праге сохранился гораздо лучше, чем в тех же немецких городах. Несколько синагог, старинное кладбище с десятью слоями захоронений, и то, что сейчас в историческом центре живет община – говорит о преемственности. Например, бабушка и дедушка Питера, директора пражской общины, познакомились в нацистском концентрационном лагере Терезенштад. Каким-то невероятным образом они выжили, и обосновались в маленьком городке в двух часах езды от Праги. А в самой столице Чехии в одной из старых уже недействующих синагог местные студенты записали имена и годы жизни каждого человека из общины, который умер в Терезенштаде. Подобные истории и впечатления от них, никогда не выветриваются из воспоминаний о поездке. Из-за них появляется щемящее чувство в груди, которое затем не раз становится отголоском собственных размышлений о том, кто ты, и какое место занимаешь на генеалогическом древе…
Еврейский квартал в Праге сохранился гораздо лучше, чем в тех же немецких городах. Несколько синагог, старинное кладбище с десятью слоями захоронений, и то, что сейчас в историческом центре живет община – говорит о преемственности. Например, бабушка и дедушка Питера, директора пражской общины, познакомились в нацистском концентрационном лагере Терезенштад. Каким-то невероятным образом они выжили, и обосновались в маленьком городке в двух часах езды от Праги. А в самой столице Чехии в одной из старых уже недействующих синагог местные студенты записали имена и годы жизни каждого человека из общины, который умер в Терезенштаде. Подобные истории и впечатления от них, никогда не выветриваются из воспоминаний о поездке. Из-за них появляется щемящее чувство в груди, которое затем не раз становится отголоском собственных размышлений о том, кто ты, и какое место занимаешь на генеалогическом древе…
Конечно, можно было бы написать больше о каждом городе: упомянуть забавные поиски обзорной площадки в гористой части Трира, немецкого водителя, который никак не мог привыкнуть к нашей непунктуальности, или вечер в пивном баре в Нюрнберге и самостоятельные поиски достопримечательностей в ночном городе после, ужин в ресторане чешской кухни, блюда которой очень скудны, или, например, то как 25 человек при помощи чтения нескольких текстов пытаются определить, что является отличительной чертой рода Тревесов. Можно попытаться вспомнить все истории, которые были рассказаны за время поездки. Но почему-то в конце этого рассказа мне вспомнилась песня The Proclaimers: «But I would walk 500 miles, And I would walk 500 more»… Наверное потому, что все впечатления от поездки в любом случае не удастся разместить на листе А4, а значит, нужно пройти еще пятьсот миль в поисках новых впечатлений.
